Грудь колесом (фоторепортаж)

Страсть женщин к совершенству не знает границ, стыда и страха. На изменение внешности девушки нередко решаются, закрыв глаза на побочные эффекты и не думая о последствиях. Итог: по городу ходят существа с перекошенными губами, неровно склеенными ресницами или грудью, опасной для жизни. Корреспонденты

SHE побывали на операции по замене старой гелевой «груди» на новую силиконовую и поразились тому, что может оказаться внутри женщины.

Обычное будничное утро. Врачи спокойно готовятся к операции, раскладывают инструменты. В операционной тихо играет радио. В увеличении груди для пластического хирурга нет ничего сложного — сделал разрез, вставил имплантат, зашил разрез. Опытные мастера могут сделать эту операцию за 45 минут. Но сегодня пациентка не совсем обычная. Сорокалетняя Мария обратилась к пластическому хирургу Виталию Игумнову, чтобы заменить бесформенный и небезопасный гель, который она носила в своей груди целых 15 лет, на силиконовые имплантаты 3-го размера.

Мария тихо входит в операционную, здоровается со всеми присутствующими и ложится на операционный стол. «Вам чего-нибудь веселого поставить? Или вам и так весело? Глаза квадратные, я же вижу», — улыбается ей Виталий Игумнов. Через несколько минут пациентке дают наркоз, и она засыпает. Следующие пара часов уходят на то, чтобы вскрыть грудь, вытряхнуть из нее, как из карманов, весьма неприглядный вредный мусор, промыть и поставить имплантаты.

История Марии поражает смелостью: 15 лет тому назад за компанию с подружками она решилась на процедуру по увеличению груди актуальным на тот момент способом: закачкой в железы с помощью шприца синтетического нерассасывающегося геля. Этот метод тогда презентовался как «простой и безопасный», так как безоперационный. На сегодняшний день нерассасывающийся гель повсеместно запрещен к использованию: выяснилось, что он плохо приживается, вызывает осложнения, да и просто мигрирует в соседние ткани.

«Альтернатив гелю тогда в Новосибирске было немного и информации тоже, — разъясняет Виталий Игумнов. — А где-то через полгода после установки геля у пациентки началась субфебрильная температура: 37,2 каждый день. И все 15 лет она ходила с такой температурой. Прошла обследование в онкоцентре, но причину температуры так и не нашли. Решили, что дело в геле».

«С Богом. Поехали», — говорит Виталий, и начинается операция. После подготовительных манипуляций хирургическим коагулятором аккуратно и практически бескровно раздвигаются ткани, делается небольшое отверстие под левой грудью — около 5 см в длину. «Своей железы в груди уже нет… Одно название. Возможно когда-то у пациентки был первый размер. Но гель в конечном итоге добил железу, она истончилась», — описывает происходящее хирург.

Ассистент Виталия — Александр Игумнов светит в разверстую грудь специальной крошечной, но очень яркой лампочкой. Края разреза закрепляются, и начинается процесс извлечения содержимого. «Что это? — рассматривают и обсуждают доктора находку. — По консистенции похоже на жир, какая-то липкая масса».

Начинается самая «грязная» часть работы. Желто-зеленый гель выдавливается из груди, как шампунь из тюбика. Берутся бакпосевы содержимого. «Откуда только мы гель не удаляем! — рассказывает Виталий. — Из межбровья, из губ, из щек. Видите, как из груди его непросто вытащить, а из губ — так вообще проблема. И в мире, и в нашей стране запрещен к использованию любой нерассасывающийся гель, но до сих пор женщины где-то его находят и "ставят"».

Что было в пластической хирургии 15–20 лет назад? «Имплантатов в то время было еще немного и были они очень дорогими. Реалии тех дней — медицинские кабинеты, например, в московском аэропорту, в которых ставили гель в железы улетающим в отпуск девушкам. Летишь в Сочи, зашла по дороге, закачала и полетела. Это было дешево. И в общем-то какое-то время смотрелось красиво. А затем у большинства гель мигрировал — у кого-то на живот съезжал, у кого-то под мышку», — вспоминает хирург.

После того как все содержимое вынуто, пустая полость наполняется раствором антибиотика и набивается, как мягкая игрушка, салфетками, пропитанными антисептиком. «Нет классической схемы, как оперировать такую ситуацию. Существует два подхода. Первый говорит, что надо выпустить весь гель, оставить пациентку в покое на 3–4 месяца, дождаться полного заживления и только потом ставить имплантаты. Второй подход, которого придерживаюсь я, говорит о том, что если сделать все правильно и обеззаразить, то можно поставить имплантаты одномоментно, но просто потом надо будет следить за пациенткой», — рассказывает Виталий.

По мнению врачей, Марии очень повезло. Она была на консультациях у нескольких пластических хирургов. И все они удивлялись тому, что она столько лет живет с миной замедленного действия в груди, в то время как у подружек — с которыми она ставила — проблемы со здоровьем обнаружились практически сразу же после «закачки». Все советовали: удаляй, пока не поздно, когда начнутся осложнения — неизвестно.

«Посмотрите: после того как мы выпустили гель — своей железы нет вообще. Осталась только мышца», — показывает хирург. Пока левая грудь «отдыхает», набитая изнутри антисептическими салфетками, очищается правая грудь. «Вы наверняка слышали страшные истории про забытые в теле пациента салфетки, — улыбается Виталий, — так вот, все салфетки считаются вслух. Вся бригада считает с тобой салфетки. Это, например, третья».

Самый чистый ответственный этап операции — установка имплантата. Хирурги меняют перчатки, ассистент дополнительно обрабатывает инструмент. Операция по увеличению груди в Новосибирске стоит около 200 тыс. руб. В эту сумму входит работа всей бригады, имплантаты, 2 контрольных дня в стационаре после операции. Дополнительно оплачиваются предоперационные анализы и постоперационное компрессионное белье.

Установка имплантата для постороннего человека — зрелище экстраординарное. В небольшой разрез под грудью (4,5–5 см) два физически сильных хирурга в четыре руки с трудом запихивают довольно крупный силиконовый имплантат шириной 12,5 см. Самое удивительное то, что от таких усилий не повреждаются ни надрез на теле, ни сам имплантат. Ничего не рвется. «Многие производители делают шоу на своих конгрессах — наступают на имплантат каблуком», — вспоминает Виталий Игумнов.

После того как имплантат установлен, Виталий расправляет его внутри: «По меткам, чтоб он стоял правильно». После операции грудь еще даст усадку. Первые дни она будет болеть и еще какое-то время стоять колом от отека, а месяца через два-три станет «живой и своей».

Этап проверки качества работы напоминает сцену из фантастического фильма про искусственный разум. Спокойно спящую пациентку аккуратно «присаживают», чтобы проверить новые формы на симметрию. «Если что-то не нравится — переделаем, — обещает хирург. — На каждую грудь выдается сертификат с индивидуальным номером — делается два паспорта, один хранится в клинике, другой у пациентки. Если ее устраивает форма, то с имплантатами можно жить всю жизнь».

Финальный этап операции — зашивание. Рана зашивается в три слоя. Первые два — рассасывающимися материалами, а один шов — съемный, его хирург снимет через 7–14 дней. Со стороны все это похоже на пошив одежды — только прямо на теле клиента. В идеале рубцовый процесс займет полгода-год, шов постепенно превратится в тонкую белую линию.

И наконец, последняя точка — надевание компрессионного белья. Высокотехнологичный бюстгальтер фиксирует грудь в правильном для заживления положении. В нем нужно ходить постоянно — днем и ночью в течение месяца. «Поскольку случай у нас непростой — этой пациентке понадобится отходить в нем два месяца», — комментирует Виталий Игумнов.

По наблюдению хирурга чувствительность груди после операции у 30 % пациенток усиливается. «Это вполне логично — потому что на нерв с обратной стороны давит ткань, это дополнительное возбуждение нервного окончания. Я не сторонник больших имплантатов, в принципе. Меня крайне редко можно уговорить на грудь 5-го размера. А вот большинство пациенток через год-два после увеличения говорят: "Хочется еще побольше!"».