«Мама, я умираю»: россиянка потеряла сына после лечения зубов под наркозом в Турции

В 2023 году Красноярск потрясла история, которая произошла в Турции. Пятилетний сын Елены Сонмез умер после лечения зубов под наркозом. Врачи боролись за жизнь ребенка три дня, но не смогли спасти его. Расследование дела о его гибели идет медленно. Только в конце прошлого года Елена и ее муж узнали официальную версию, из-за чего погиб их сын. Эксперты единогласно пришли к выводу, что в смерти ребенка виноваты анестезиолог и два стоматолога. Но это еще не окончательное решение, потому что в деле постоянно появляются новые детали. Елена нашла в себе силы и через слезы смогла рассказать NGS24.RU о подробностях того страшного дня, после которого ее жизнь никогда не будет прежней.

История любви Елены и Айдына почти похожа на диснеевский сюжет. Они познакомились в интернете, и Айдын сразу сделал ей предложение руки и сердца. Это было неожиданно для Елены.

— После первого общения он сказал мне, что я буду его женой. Я так смеялась, говорю: «Ну да, видели мы вас таких. Очень много», — вспоминает Елена.

Но намерения Айдына оказались серьезными. После месяца переписки он купил Елене билет в Турцию, хоть она была и сама в состоянии оплатить его. Но для Айдына это было принципиальным моментом.

Елена — женщина не из робких. Она с энтузиазмом идет по жизни и, если надо, кардинально меняет ее. Так и получилось в этот раз. Она без страха и сомнений собрала чемодан и села в самолет. Когда в апреле 2017 года Елена и Айдын встретились, то поняли: это любовь.

— Когда я прилетела, на пятый день он повел меня в мебельный магазин, где сказал выбирать мебель для нашей квартиры, — рассказывает героиня.

Пара не стала долго ждать и через три месяца после знакомства — в июне 2017-го — узаконила свои отношения. Возлюбленные скромно расписались в местном ЗАГСе, потому что Елена не любит пышные торжества. А уже в ноябре Елена узнала, что скоро станет мамой. Мамой мальчика.

— Я чувствую себя мамой мальчика. Я мечтала о мальчике. Что он будет львенок по гороскопу,  — говорит Елена. — Я готова была подождать, но муж очень хотел ребенка.

Беременность протекала очень хорошо, но Елена не хотела рожать в Турции и на седьмом месяце улетела на родину, в Красноярск.

— Я сказала мужу, что не буду рожать в Турции. Я подсознательно боялась идти к местным врачам. Тогда еще недостаточно языка у меня было, — признается женщина.

29 июля 2018 года в красноярском роддоме № 2 родился львенок по гороскопу. Как и хотела Елена.

Елена и Айдын выбрали имя для сына во время отдыха на море. «Дениз» переводится с турецкого как «море». Это очень популярное имя среди смешанных пар.

Дениз был очень активным ласковым ребенком и никогда никого не обижал, даже если обижали его. Елена и Айдын не раз удивлялись не по годам взрослым рассуждениям сына.

— Мы всегда были вместе, он был моим хвостиком. Много читали, много рисовали, много лепили из пластилина. Он всегда улыбался. Он был очень большим болтуном. Он был такой классный и умный. Знал два языка. Говорил очень взрослые вещи. Иногда послушаешь и думаешь: «Откуда он вообще это взял?» Например, мы почти не пьем алкоголь, у нас нет его дома, а он говорит: «Мама, ты знаешь, что алкоголь — это плохо?», — я говорю: «А почему?» Он: «Потому что в голове есть шестеренки, и когда ты пьешь алкоголь, они ржавеют у тебя, как старая металлическая банка». Я просто стояла с открытым ртом. Я говорю: «Денечка, а кто тебе сказал это?», — «Никто, я сам это придумал. Я сам это знаю». Буквально за два месяца перед тем, как это случилось, ко мне приезжала моя тетя. Она психолог в Германии и работает с проблемными семьями и детьми. Она общалась с Денизом, и в какой-то момент он говорит ей: «Знаешь, теть Оль, а ведь я очень чувствительный». А потом она подходит ко мне и говорит: «Не, ну ты видела, чтобы человек в пять лет сказал, что он чувствительный?» Это как он осознает себя в этом мире. То есть психолога с профессиональным стажем сильно удивило, что ребенок может так охарактеризовать себя, — вспоминает Елена. — Никогда никого не обижал. Если кто-то обижал его, то не давал сдачи. Из-за этого мы отвели его на кикбоксинг, чтобы научился самозащите. Он не был забитым хлюпиком. Я иногда ругалась на него, отец вообще злился по этому поводу. Говорил, что надо защищать себя. И я: «Денечка, защищай себя. Первый не лезь в драку. Если обижают тебя, то защищайся». А он говорит: «Мама, ну это же живой человек. Как я ударю его?»

Дениз очень любил гостить у бабушки с дедушкой в Красноярске и даже хотел бы тут жить. Ему очень нравилась русская еда, особенно дедушкина стряпня.

— Ему нравилась русская еда: блинчики, сгущенка, дедушкины пироги. У него были здесь друзья. Мы как-то болтали с ним. Я говорю: «Дениз, где ты хотел бы жить?», — и давала ему варианты: Стамбул, Бурса, Москва или Красноярск. Как думаете, что он выбрал? Конечно, Красноярск, — говорит Елена. — Он был прямо такой русский. Он говорил по-русски даже лучше самих русских! Муж очень часто шутил: «Дениз, а ты русский или турок?», — он чаще говорил, что он русский, но иногда говорил, что турок. И муж растекался в благоговении.

Дениз сильно боялся стоматологов после неудачного лечения в Красноярске. Когда ему было три с половиной года, он попал на прием в одну из городских поликлиник, где врач задела нерв его зуба бормашинкой.

— У него были слезы, крики, и после этого он перестал открывать рот. Он приходил, садился в кресло, смыкал губы, и всё. И мы уходили обратно, — рассказала Елена. — Мы играли с ним в доктора. Мы пломбировали пластилиновые зубы, читали книжки, смотрели мультики, разговаривали с ним. Договаривались, подкупали игрушками, мол, ты откроешь рот, мы сделаем зубки, и ты получишь свою самую заветную игрушку — бесполезно.

В ноябре 2023 года Дениз снова столкнулся с зубной болью. Семья обратилась в частную стоматологическую клинику MESAM Hürriyet в турецкой Бурсе. Мальчик уже ходил в это место, как и его отец, поэтому ничего не предвещало беды.

— Его осмотрели, сделали рентген. Сказали, что у него пять зубов, которые надо лечить, и предложили лечить под наркозом. Мы согласились, потому что был тот прецедент в Красноярске, — пояснила Елена.

Дениз оказался в стоматологическом кресле через неделю после этого приема. Врачи сделали наркоз, и мальчик уснул. Когда стоматолог закончил свою работу, ребенка оставили в кабинете, чтобы он пришел в себя.

Дальше начался ад.

Елена заранее подготовилась к процедуре и изучила все ссылки в интернете о том, с чем может столкнуться Дениз после наркоза. Однако когда мальчика затрясло в кресле, женщина запаниковала. Но врач убедил ее, что это нормально. То же самое он сказал, когда женщина указала на поднимающуюся у ее ребенка температуру. Всё указывало на то, что с мальчиком происходит что-то не то, но ни один из медиков не решился выяснить, в чем дело.

— Я говорю, что ребенка трясет. Он предложил укрыть его одеялком. Я взяла одеялко, прикрыла его, сняла ботинки, грела ножки руками, чтобы они у него немножко согрелись. Я сидела прямо на полу и гладила его по голове. Глажу по голове, а он не приходит в себя. Я говорю: «Почему так долго не приходит?» Я глажу по голове и понимаю, что у него температура. Я говорю: «У ребенка температура поднимается». Доктор сказал, что это нормально, что он отходит от наркоза, — вспоминает Елена события того дня. — Они не подошли близко к нам. Не посмотрели в глаза, не пощупал пульс — вообще ничего не сделали. Они были на таком расстоянии от нас, будто мы из какого-то чумного места вышли. Вот такое ощущение было.

Дениз пытался прийти в себя около часа. Елена была рядом с ним и успокаивала всё это время. Врачи спешно вызвали семье такси и выпроводили ее из клиники, а лекарства выписали только тогда, когда Елена сама попросила их об этом, в фойе, перед выходом.

— Единственное, что он сказал: «Хочу воды», — и следом: «Мама, я умираю». На что я сказала ему: «Сыночка, ты не умираешь, ты просто поспал. Сейчас у тебя отойдет этот сон, и всё будет хорошо», — рассказывает Елена. — Я подошла к доктору, говорю: «Можно нам такси?» Они очень сильно засуетились и начали бегать. Сначала нам сказали, что такси приедет через 20 минут, а через пять минут после этого сообщили, что оно уже ждет нас. За это время к нам никто ни разу не подошел. Даже элементарно не выписали лекарства. Когда мы уже выходили, он был у меня на руках, я говорю: «Вы нам хоть какие-то лекарства выпишите, у него жар, все-таки зуб удалили». Они такие: «Ну ладно». И возле выхода на принтере написали и в руку вставили мне бумажечку. Если я не попросила бы, то они не сделали бы и это. Они вот так вот выпнули нас, и мы поехали домой.

Уже дома Елена положила Дениза на кровать. Мальчик по-прежнему не мог прийти в себя. Когда свидетелем этой картины стал Айдын, он схватил жену и сына и на всех парах помчался в больницу.

— Примерно через 20 минут приехал муж и говорит: «А что у вас тут происходит?» Он схватил нас, и мы поехали в больницу. Он позвонил в клинику и спросил, что они сделали с ребенком. На что ему ответили: «Ну если хотите, отвезите его в больницу», — говорит Елена.

Бригада врачей схватила Дениза и пыталась привести в чувства, что сделать не получилось. Малыш попал в реанимацию, а оттуда — на операционный стол. К сожалению, усилия врачей оказались напрасны. Через три дня борьбы за жизнь ребенка, 13 ноября, Дениз умер, и жизнь Елены и Айдына померкла. Мальчику было 5 лет и 4 месяца.

Женщина помнит тот день лишь обрывками.

— Я дышать не могла, когда мне сказали, что его больше нет… Это наш единственный ребенок, в которого мы вложили всю свою любовь и всё, что только было можно. И вот таким образом потерять… Это невозможно представить даже в самом страшном сне, — говорит Елена и плачет. — Я помню, что в течение часа приехал прокурор на машине, и мы давали показания. Мы сразу дали разрешение, чтобы тело забрали на экспертизу, и его сразу увезли. На следующий день мы похоронили сына.

Причиной смерти мальчика указали полиорганную недостаточность — это когда разом отказали все органы. Дениза похоронили 14 ноября на родине его отца, в деревне в 70 километрах от Бурсы.

— У знакомого мужа были контакты в СМИ. Его так затронула наша история, что он написал кому-то из журналистов, и в тот же день, 13 ноября, вышла первая статья. Она сразу возымела резонанс, ее взяли все СМИ, — отмечает Елена. — Мы ехали на похороны. Мужу позвонили из СМИ и спросили, как добраться до этого селения. Мы сильно удивились. Приехали несколько изданий, они сразу сделали репортажи и сказали, что будут дальше вести это дело, что не бросят нас.

Через неделю после смерти Дениза собственник клиники, в которой лечили ребенка, пытался выйти на семью и, видимо, решить конфликт. Но Елена пресекла всё на корню.

— Он хотел приехать к нам домой, чтобы выразить соболезнования. На что я сказала мужу, что любые контакты с этими людьми только через адвокатов и официальные структуры, — сказала Елена.

Расследование дела не сдвигалось с мертвой точки до августа 2024 года.

— Я не знаю, почему оно не двигалась. Не знаю, почему происходит всё настолько медленно. В июле 2024 года, когда СМИ позвонили нам и поинтересовались, есть ли новости по нашей истории, муж сказал, что ничего нет. Тогда я сказала ему: «Айдын, понимаешь, то, что нет новостей, это уже новость». И мы решили дать информацию, что прошло девять месяцев со смерти сына, но до сих пор нет никаких движений по делу. Журналисты поддержали нас, — рассказывает Елена. — Буквально через месяц после того, как эта информация появилась, дали какое-то очередное разрешение на движение дела. И потом опять тишина на четыре с половиной месяца.

За неделю до Нового года Елена и Айдын получили результаты экспертизы, но решили никому не рассказывать о них.

— Мы решили, что временно не будем обнародовать его. Потому что это психологически очень тяжело. А 5 января начали выходить новости, потому что журналисты нашли эту информацию в открытом доступе, — говорит женщина.

Результаты экспертизы — 51-страничный отчет, который уже отправили на рассмотрение в Главную прокуратуру Бурсы. В нем врачей обвиняют в халатности. Анестезиолог и два стоматолога допустили ошибки во время лечения Дениза. Это всё, что пока знает Елена.

— Две недели как пришел этот документ, но я не могу прочитать его. Сначала муж неделю не давал мне его. Он скрывал его от меня, защищал. Потом, когда я поняла, что журналисты знают больше меня, я задала ему вопрос. Он сказал: «Лучше не читай, не надо, ты будешь неадекватная». Я говорю: «Я мать, я тоже хочу знать». Он отдал его, но я не могу прочитать. Я не могу просто психологически собраться и настроить себя, чтобы всё прочитать это. Я точно знаю, что там была целая череда ошибок, начиная с того, что они, оказывается, вообще в этой клинике не имели права проводить такие манипуляции. И они знали это. И они осознанно делали это.

Елена и Айдын не могут оправиться после смерти сына. И никогда не оправятся, потому что с этим невозможно смириться. Елена даже ловила себя на мысли, что сходит с ума. Особенно, когда Дениз приходит к ней во снах. Сны с сыном ей снятся очень часто.

— С этим невозможно смириться. Теперь с этим просто жить. У меня было состояние, что это произошло не со мной, что я сплю. Я реально начала сходить с ума. Я искала моменты, что он действительно существовал. Восемь месяцев у меня был отпечаток его ладошки на зеркале, который я не стирала. Это для меня было подтверждением, что он был. Я подходила, прикладывала свою, но не полностью, чтобы не отпечаталась сверху. Через восемь месяцев я стерла, потому что поняла, что у меня уже совсем голова начинает ехать, — признается Елена. — Я до сих пор вижу сны, что теряю его при каких-то обстоятельствах. Вот он рядом и потом раз — и теряется. И я бегу, кричу и не могу найти его. И просыпаюсь от этого. Разные обстоятельства, но всегда одна и та же сюжетная линия, что он рядом и просто куда-то исчезает. И я начинаю метаться и везде искать его.

Елена один раз ходила к психологу, но поняла, что он не поможет ей. Сам Айдын после смерти сына взял трехнедельный больничный, потому что не мог работать, и ходил к психотерапевту. Врач прописал ему сильные лекарства, но мужчина не стал принимать их. Елена была против них.

— Говорят, что пары распадаются, когда происходят такие трагедии. Мы, наоборот, друг друга поддерживаем. Он очень сильно переживает. Он, конечно, старается держаться. Мы стараемся не плакать друг при друге, потому что, когда начинает плакать один, другому становится еще больнее. Если мы плачем, то мы плачем по отдельности. Но я знаю, что он плачет, я видела много раз, — пояснила Елена. — Простой пример, как муж переживает эту ситуацию. Новогоднюю ночь мы справляли в клинике. Он лежал под капельницей, потому что у него скакануло давление. Потому что 30-го числа пришел вот этот документ. 31-го, днем, мы были у адвокатов, а ночью 31-го мы были в больнице.

Елена не раз думала о суициде, но вовремя опомнилась.

— Я помню свое состояние, как просила, чтобы он забрал меня к себе. Но меня не забрали, значит, мне еще не пора, — признается Елена. — У меня были суицидальные мысли. Единственное, что меня остановило, — я подумала о своей маме. Дело в том, что 13 марта 2023 года у меня умер папа, а 13 ноября того же года, ровно через восемь месяцев, мы еще потеряли Дениза. Если мне было так больно, то почему я должна сделать еще больнее другому человеку, своей маме? — спрашивает Елена.

Елена хотела устроиться на работу, чтобы хоть как-то отвлечься. Но не смогла: эмоции берут верх. Сейчас женщина спасается мыслями, что вновь сможет стать мамой.

— Я постоянно проваливаюсь в эти психологические качели, особенно, если приходят какие-то новости, и ты просто погружаешься туда и не можешь выбраться. Ты чувствуешь себя никаким, вытягиваешь себя оттуда за косички. Это проходит через какое-то время, но потом опять приходит что-то новое, и опять ты катишься под эту горку. Кому такой работник нужен? Никому, — сказала Елена. — Я очень верю, что еще смогу стать мамой. Это стимулирует меня и держит, чтобы не расклеиться окончательно. Хотя у меня бывают моменты, когда я могу неделю не выходить из дома. Даже чтобы вынести мусор. Я просто сижу дома и не хочу выходить во внешний мир.

Елена решила рассказать о своей истории, потому что никто не застрахован от такого. Она искренне считает, что такую процедуру как лечение зубов во сне должны делать только в государственных клиниках из-за возможности регулировать их там.

— В Турции не предлагают это в открытую. У нас нет рекламы по телевидению или билбордов, на которых написано: «Приходите лечить детям зубы во сне». Знаю, что в Красноярске такая реклама идет прямо по ТВ. И сама видела билборды, когда по осени была в Красноярске. И врачи гонятся за деньгами, при этом не обеспечивая безопасность этой процедуры. Врачи не говорят, насколько это всё серьезно. Они обещают людям какую-то простоту, но это непросто. Поэтому об этом должны знать, — говорит Елена. — Ты не можешь прийти в клинику и запросить все документы, лицензии, дипломы, сертификаты о профпереподготовке у всех врачей, медсестер, у самого учреждения. Это нереально. Ты приходишь и доверяешь людям свое здоровье, здоровье своих родных. Мое мнение сейчас, что такие процедуры должны проводиться только в государственных клиниках. Потому что только в государственных клиниках хоть как-то можно это регулировать.

12 июня 2024 года в красноярской клинике «Лорри» умер семилетний мальчик-инвалид. Его также должны были лечить во сне. Мама предоставила все необходимые результаты анализов сына. И анестезиолог решил, что никаких противопоказаний нет. Однако после введения наркоза у мальчика резко упала сатурация. Врачи клиники пытались реанимировать его, но приехавшая на вызов скорая констатировала смерть ребенка. Мама мальчика рассказала NGS24.RU все подробности того страшного дня.

Сейчас возбуждено уголовное дело о причинении смерти по неосторожности (часть 2 статьи 109 УК РФ). В клинике нашли очень много нарушений. По данным прокуратуры, кабинеты не оснастили необходимым для оказания услуг оборудованием, а медперсонал не обеспечили средствами индивидуальной защиты. На полках, продолжают в надзорном органе, обнаружили просроченные препараты. К тому же в помещении не было эвакуационных выходов и системы дымоудаления.

Тогда руководителю организации вынесли представление. Против него возбудили административные дела за несоблюдение технических регламентов, нарушения лицензионных требований, требований по охране труда, правил противопожарной безопасности (части 1, 3 статьи 5.27.1 КоАП РФ, часть 1 статьи 20.4 КоАП РФ, часть 1 статьи 14.43 КоАП РФ, часть 4 статьи 14.1 КоАП РФ).