Выживший. История десантника из легендарной 9-й роты

Игорь Тихоненко - десантник из знаменитой 9-й роты, которая выстояла против сотен афганских моджахедов в бою за высоту 3234. Эта битва стала сюжетом для нескольких фильмов (самый известный — Фёдора Бондарчука) и компьютерных игр. Спустя 32 года после той битвы — спокойным летом 2020 года — наши коллеги из NGS.RU встретились с Игорем Тихоненко, чтобы поговорить о тех страшных событиях, о том, соответствует ли картина Бондарчука реальности, и каково это — вернуться с войны в совершенно другую страну.

«Да кто про неё знал — про эту войну?»

Игорю Тихоненко было 18 лет, когда его призвали из Сузуна (поселок в Новосибирской области. - Прим. ред.) в армию. Сказали, что будет десантником, а молодой парень и не спорил.

— Медкомиссия и военкомат решили, что буду десантником. Никто ничего не спрашивал. Призвали, и всё. Узнал, что в ВДВ попал, уже на «холодильнике» (сборный пункт для призывников перед распределением. — Прим. ред.). Все, кто сидел на призывном пункте, должны были быть распределены в Германию, Монголию или Афганистан. Изначально никто не знал, кто куда поедет. Те, кого повезли в Омск, — это в Германию, нас и монголов повезли в Бийск на окружную медкомиссию. В Бийске переодели одну команду — значит, они в Монголию поедут. А у нас форма другая была, — вспоминает Игорь Тихоненко.

Призывников привезли в Фергану в Узбекистане, а после обучения — в Афганистан.

— Да кто про неё знал-то — про эту войну? Афганистан да и Афганистан. Никто ничего не говорил, и вообще ничего об этом не писалось. И никто не рассказывал, что там прям так, — пожимает плечами ветеран. — Приехали после учебки, и первое впечатление — это шок. Бардак был и с формой, и со всем. Казармы из фанеры. Пол бетонный. Это первое, что бросилось в глаза. Когда мы приехали, то полк уходил на боевые действия, на войну. Рюкзаки, патроны, автоматы — всё лежало на земле. Для нас это было дико. Контрактники сейчас едут зарабатывать деньги. Мы никаких денег не зарабатывали, ничего. Просто интерес был.

Игорь Тихоненко вспоминает, что в Афганистане все ходили с оружием, даже маленькие дети.

— Что там может удивить? Горы и труд, нищета. Абсолютно всё из глины. Женщины в парандже. Все с оружием. Даже маленькие пацаны с автоматами. Погибло очень много наших. По крайней мере, с нашей роты, наверное, человек 15 погибли, пока я служил. Кого-то комиссовали из-за ранений. Так что хорошего там было мало, но есть что вспомнить.

Операция «Магистраль» и бой за высоту 3234

Особую известность 9-я рота приобрела в 2005 году после выхода одноименного фильма Фёдора Бондарчука. Но десантники той самой роты, чей подвиг лег в основу сюжета, говорят, что исторической правды в этом фильме нет.

— Это обычный блокбастер. В нём собраны вместе события, которые за 10 лет происходили. И в фильме вся рота погибла, хотя на самом деле погибли 6 человек из 39, было очень много раненых. Да, бой был очень длинным. Половину суток мы оборонялись. До этого таких боев у нас не было. Патронов не хватало и гранат практически не было. Шесть человек для полка — это очень крупные потери. Шестеро за одну ночь — это сильно, — объясняет Игорь Тихоненко.

Связь у роты во время боя за высоту 3234, по словам сибиряка, ни с кем не терялась, как это было показано в фильме.

— Если бы у нас потерялась связь, нам, конечно, было бы намного тяжелее. Да, у нас разбилась рация артиллерийского корректировщика. Командир полка и весь полк сразу перешли на одну волну. Нас там никто не бросал. Артиллерия помогла очень сильно. Наш дивизион и кабульский.

Игорь Тихоненко не особо охотно вспоминает события той ночи.

— В бою некогда бояться, просто некогда. В бою некогда даже думать. Пулеметчик можно сказать сразу, что смертник. Где работает пулемет — сразу на него все гранатометчики противника направлены. Все пытаются его накрыть. Пулемёт был слева от меня — Мельников буквально в трех метрах сидел. Оба наших пулемётчика погибли — Александров и Мельников. Решали мы сразу, кто будет герой. Пришёл командир полка и сказал: «За ваш бой вам выделили — одного Героя СССР живого, одного посмертно. Решайте, кто будет героями». И мы решили, что будут оба посмертно.

— Почему мы выстояли? А как мы могли не выполнить задачу? Да и к тому же отступать нам было некуда. Раненых мы никогда не бросали и убитых тоже. Ценой потерь всё равно всех выносили. В этом месте практически невозможно было всё это сделать. То есть там в любом случае все бы погибли, — объясняет ветеран.

Противники, по его словам, подошли к роте очень близко — буквально на расстояние 5 метров.

— Почти до рукопашки дошло. Мы им, в принципе, пока хотя бы один из нас был жив, не дали бы взять высоту, и плюс подошёл разведвзвод нам на помощь, принёс боеприпасы. У нас их уже почти не было. И легче стало — ещё человек десять пришло. И разведрота всю ночь к нам шла на помощь. Ночью по нехоженой дороге добраться 12 километров в гору — непросто было им. Они дошли утром, но уже духи (душманы) отступили. А что в этот момент? Я вышел посмотрел — вот они лежат, шестеро погибших и раненых куча. В ходе боя было некогда смотреть это всё.

После этой фразы Игорь Тихоненко замолкает.

— В Афгане они всю жизнь воюют, несколько веков. Их снабжали оружием, им платили деньги. В последнем бою это были смертники — если его ранили, то ему амнистия сразу же за проступки. Как штрафбаты у нас были, вот так же и мы тут с «Чёрным аистом» встретились — это пакистанский спецназ.

Сколько именно нападало моджахедов в ту ночь, Тихоненко точно сказать не может.

— Вроде бы батальон, а сколько у них батальон — я не знаю, но они лезли и лезли всю ночь. Они помолились и дальше понеслись. Да, они бросали бой, молились и опять начинали. Ну и нам передышечку дали, перезарядиться и всё. Вот так я и просидел за сосной всю ночь зимой — отстреливался, почти не прекращая.

Что было после боя за высоту

— А дальше мы опять эту высоту держали. Стояла задача — мы её выполняли ещё неделю. Мы сидели на этой высоте и вели наблюдение, прикрывали дорогу. Плюс у нас был артиллерийский корректировщик, который отслеживал, откуда обстреливают дорогу. Операция закончилась, колонны прошли, и всё — тогда мы пошли на броню возвращаться, — вспоминает Игорь Тихоненко.

Были во время службы и забавные моменты.

— У нас в Баграме был большой рынок. Какие надо вещи — купишь, хоть еду, хоть водку. Один раз упёрли мы в магазине кроссовок, который на витрине стоял. А в то время в СССР же ничего такого не было. А там я пумовский кроссовок упёр. Через несколько дней прихожу, говорю торговцу: «Продай кроссовок». Он отвечает: «Тебе зачем, он один». А я такой: «Ну пацану ногу оторвало». Я кроссовок этот за копейки забрал, вот и всё. И были у меня кроссовки.

Спустя два года после призыва Игорь Тихоненко вернулся домой — в Сузун.

— Из Новосибирской области нас было трое: один умер, второй уехал на Украину и вот я. Глава посёлка пообещал тогда мне, что в доме, который скоро сдаётся, мне дадут квартиру. Прошла жилищная комиссия, а про меня даже речи не шло. Я зашёл к нему и сказал: «Геннадий Васильевич, как же так — вы же обещали мне квартиру». Он говорит: «Я хозяин своего слова — я его дал, я его взял». Вот так к нам относились, когда мы приехали оттуда. И это было везде, да и сейчас то же самое, — рассказывает десантник.

Он до сих пор жалеет, что не смог вернуться на службу.

— У меня было желание уехать назад, но там уже всё закончилось. Что здесь делать-то было? Бардак начался. Меня просили: останься в армии; а мне домой хотелось. Домой приехал — а тут делать нечего. И ещё такое отношение. Здесь мы никому не нужны были. Так и до сих пор никому не нужны. Жизнь переменилась, я служил другому государству, совсем другому. По крайней мере, родители мои были уверены в завтрашнем дне. Учили жить меня по справедливости. А сейчас все на деньгах помешались, — качает головой ветеран.

Игорь Тихоненко до сих пор хорошо общается с сослуживцами, командиром роты и с командиром полка. Каждый год полк собирается 11 февраля в Москве возле оперного театра.

«Афганцы поняли, что мы были лучше, чем те, что сейчас у них воюют»

В 2006 году Игорь Тихоненко и два его сослуживца — Владимир Щигалев и Андрей Кузнецов — вернулись в Афганистан и установили памятную плиту в Саланге: «Памяти павших во имя живых. РСВА. 345 ОПДП».

— Особо ничего там не поменялось. Унитазами начали торговать! Правда, всё это бежит на улицу, труба из дома выведена, но уже унитазы есть. В Кабуле есть торговые центры такие, как у нас в Новосибирске, вроде ТЦ «Москва». И один светофор на весь Кабул, да и тот не работает. Они как ездили — помеха справа и сигнал, так и ездят. У кого машина круче, тот и едет. И все на сигналах. Там такой гул стоит, кошмар, — вздрагивает Игорь Тихоненко.

Местное население, по его словам, сейчас нормально относится к русским.

— Они поняли просто, что мы были лучше, чем те, кто сейчас у них воюют. Американцы там всё угробили. Мы много что построили в Кабуле. Дом творчества был там, потом из него сделали тюрьму и в итоге разрушили. Всё, что русские настроили, — ничего там нет практически. Всё разрушено. Проблема была установить табличку. Мы доехали до Гардеза, дальше нас полиция не пустила. Поставили табличку в итоге на Саланге.

«Тяжело стать десантником. Но если попал — то попал навсегда»

— Как нам тогда объясняли, надо было это всё. Надо было помогать так. Может быть, и да. Но тогда при нас, по крайней мере, по улицам наркоманы не шарахались, как сейчас. А там до сих пор плантации. Никто не скрывает, что есть улица наркобаронов. Мы туда заезжали. Там такие коттеджи стоят, каких в Новосибирске нет, — рассказывает о поездке ветеран. — Сама служба — это лучшее, что есть вспомнить. Может, кому-то и нет. А для меня наоборот, столько друзей приобрел.

К десантникам, которые плещутся в фонтанах, Игорь Тихоненко относится снисходительно.

— Да пускай они купаются, чуть-чуть повзрослеют и уже не полезут в фонтан. Ничего страшного. Бутылки же уже не бьют об голову, как раньше. Ну, искупнутся, ну и что. Молодые, да ещё и пьяные. Вот и всё. Хоть сейчас они и год служат, но в ВДВ служить непросто. Это тяжелая работа. С утра до ночи. Вот только до койки дополз, и всё, пока из тебя сделают настоящего десантника. И я бы не стал никого отговаривать идти в ВДВ. ВДВ есть ВДВ. Тяжело это — стать десантником. Но если попал туда, то ты попал навсегда, — улыбается ветеран.