Когда горят костры домов: разговор о деревянной архитектуре Томска на дымящемся пепелище

Накануне в Томске сгорел третий корпус дома №8 по улице Крылова. Его развалины до сих пор дымятся. У бренных останков здания корреспондент NGS70.RU встретился с председателем комитета по сохранению исторического наследия Департамента архитектуры администрации Никитой Кирсановым и поговорил о прошлом, настоящем и будущем деревянного зодчества Томска.

Дом по улице Крылова был частью роддома имени Николая Семашко. Он относился к фоновой исторической застройке, хотя, по словам Кирсанова, его могли бы признать и памятником регионального значения.

— Дом несложный, но играет объёмами. Одна из уникальных его черт в том, что крылья развёрнуты во двор. Дом виден с площади Батенькова, он как бы акцентирует поворот на Крылова, — рассказал Кирсанов.

Подробнее об этом доме писал Роман Петрушин на сайте «Град над Томью». Каменное здание роддома было завершено в 1914 году, а два деревянных корпуса, одним из которых и является сгоревшее 17 сентября здание, достроили уже при Советской власти, в 1920-30 годах. До 2024 года дожило только одно из них: второе снесли при строительстве современного здания роддома.

Деревянный корпус 8/3 исправно функционировал до 2014 года, в нём располагалось административное здание больницы. 10 лет назад там произошёл пожар, который оставил дом без крыши. В 2022-м здание внесли в программу «Дом за рубль», а в прошлом году его за 1,1 миллион купила томская компания «Ремас».

Компания «Ремас» занимается арендой и управлением имуществом. Её директор на звонок по имеющемуся в распоряжении редакции номеру не ответил.

— Состояние здания было уже не очень хорошим: дом 10 лет без крыши стоял. По большому счёту, его нужно было почти полностью разбирать и реставрировать Готовилось разрешение на демонтажные работы, но оно на несколько дней опоздало. Одна входная группа практически уничтожена, — пояснил Кирсанов.

Ранее NGS70.RU уже несколько раз писал о том, что в Томске горят исторические дома. При этом поджигать их как будто бы бессмысленно: на месте сгоревшего всё равно нельзя построить многоквартирник. Распоряжение об этом подписал предыдущий губернатор Томской области Сергей Жвачкин. Но есть нюанс, и эксперт о нём рассказал.

— Распоряжение, может, и есть, да только я не помню, чтобы за его нарушение кого-то посадили в тюрьму, например. Я 20 лет занимаюсь этой историей и до сих пор не определил, почему именно горели эти дома, — пояснил Кирсанов.

Кроме того, из каждого правила есть исключения. Как минимум на территории двух потерянных памятников архитектуры в центре Томска появились новые проекты. Речь идёт об адресах на улице Карташова, 13а и 16. На месте 16-го дома новодел появился в 2022 году, на месте дома по 13а — только строится, его сдача намечена на 2026 год.

— Мнения у властей были разные. В начале 2000-х мэр Александр Макаров вообще выступал за то, чтобы сносить деревянные постройки в центре. Тогда же, кстати, дома горели активнее всего. К счастью, общественность дома отстояла, — пояснил Кирсанов.

Томские городские активисты давно бьют тревогу, пытаясь спасти наследие города и подозревают, что заинтересованы в этом не все. В июльском интервью NGS70.RU Олеся Бутолина рассказывала, что дома иногда горят подозрительно кучно. Например, отличная территория под многоквартирник могла бы получиться на месте снесённого здания на Гоголя, 39 и сгоревшего Гоголя, 41. Такая же кучность наблюдается на Мельничной, где горели дома 29 и 31.

Распространённым в среде защитников архитектуры города мнением является то, что дома не спасают специально. Держать их на балансе городу затратно: консервация и тем более реставрация «деревяшек» стоит дорого. Поэтому чем их меньше, тем легче.

Не угасает, по их мнению, и интерес застройщиков к центру Томска: слишком дорогая земля.

— Я слышал, что Томском сейчас активно интересуются московские компании. В Москве строительный рынок быстро охлаждаются, и они начинают рыскать по регионам в поисках вариантов, — рассказал NGS70.RU один из активистов на условиях анонимности.

Всего в Томске более 1200 деревянных домов, подлежащих охране. Некоторые из них сгорели и, скорее всего, никогда уже не будут восстановлены.