«Пап, а велосипед тоже сгорел? — Там ничего не осталось, доча». Репортаж из настоящего ада во время праздника

В России, как всегда, весной начался сезон лесных пожаров. Снова гибнет гигантское количество деревьев. 11 мая в стране, в основном по Сибири и Дальнему Востоку, было зафиксировано 95 лесных пожаров на площади 521 172 гектара, почти половина пожаров была потушена.

Хуже всего сейчас в Забайкалье. С начала года в регионе зафиксировали 442 лесных пожара, пройдено огнем больше миллиона гектаров. Сейчас действует более 40 пожаров на территории, приближающейся к 500 тысячам гектаров. В тушении задействовано 1672 человека, это наземная группировка КГСАУ и личный лесопожарный состав авиабазы. Кроме того, работает 700 человек в рамках взаимодействия из других регионов, задействовано 232 единицы техники. Про ущерб власти пока не говорят, цифры уточняются каждый день, но ущерб несут и жители региона. Теряют дачи, дома, другое имущество. Наши коллеги из CHITA.RU побывали в сгоревшем дачном поселке под самой Читой.

Пока вся страна с размахом отмечала майские праздники, в Смоленке Забайкальского края творился настоящий ад. Примерно в полдень 9 мая здесь разгорелся лесной пожар, который сильным ветром моментально перебросило на дачи. И если утром на параде погода в городе была солнечной и ясной, то уже к обеду дым из полыхающей Смоленки стоял едкой и плотной пеленой над всей Читой.

Я приехал сюда, когда огонь уже остановили. Здесь полыхала площадь более чем в 30 га, по подсчетам, огонь уничтожил около 10 домов и 22 строения (бани, теплицы, гаражи). Тушили пожар почти 100 пожарных, 12 машин и даже авиация — Ми-8 и самолет Ил-76.

Еще на подъезде к Смоленке всё затянуто густым слоем дыма. И чем ближе, тем дым гуще. Сразу на въезде — почерневший от огня плотный лес, который стоит вплотную к ограде СНТ. А внутри — проливающие остатки огня пожарные, целые выгоревшие улицы, от домов — только кирпичные печи и черная земля, летающие по ветру лохмотья пепла. Дышать здесь нечем, дым очень едкий. От построек исходит жар.

Стоя на пепелище, я стал свидетелем душераздирающей картины: молодая мама и две маленькие девочки, лет 4 и 7, только что подошли и увидели свой полностью уничтоженный дом. Нет ничего ужаснее детских слез. И как бы я тут ни описывал эту леденящую сцену, хоть убей, у меня не получится передать читателю всю боль, которую я испытал от этого зрелища, и уж тем более — передать боль тех двух девочек. Младшая, обнимая игрушку в руках, от плача не могла сдвинуться с места и чуть не падала, а глаза, из которых сыпались градины, смотрели на тлеющее поле и остатки кирпичной стены. Старшая девочка изо всех сил поджимала губы, но все-таки тоже не могла сдержаться. Рядом стояла разговорчивая компания волонтеров, но в этот момент все замолчали и опустили глаза.

Чуть позже к сгоревшему участку подходит глава семейства. Он обнимает младшую девочку, которая никак не может успокоиться. Стоит молча. Смотрит на руины.

— Пап, а велосипед тоже сгорел? — подбегает старшая девочка.

— Там ничего не осталось, доча, — тихо отвечает папа.

Мама, еле сдерживающая слезы, медленно ходит по выжженному участку, остановилась, смотрит куда-то в пустоту, видимо, на то, что здесь когда-то было.

Если честно, в такие моменты хотелось бы не быть журналистом. Разве до тебя этим людям сейчас с твоими ненужными расспросами? Но набрался духу, подошел к стоящему с пустыми глазами хозяину дома.

— Приехал сюда вечером. Даже не знал, что горит. И всё. Ничего нет. Участок 5 лет как куплен, но мы тут еще достраивали сами второй дом, баню. Ремонт был хороший. Миллиона на два — два с половиной, плюс труд. Сгорели два дома, баня, летняя кухня… — рассказывает он.

— Велосипед… — добавляет, всхлипывая, маленькая девочка.

— Инструменты, материалы, теплицы, саженцы…

— Качели, песочницы… — снова добавляет она. — Всё!

Я спросил, что здесь было на даче у девочек.

— У девочек было здесь счастье. И радость. Воспоминания. Первым делом они сказали: «Там же все наши детские воспоминания. Мы проводили здесь всё лето». Этот район (сгоревший) — это вообще район ребятишек. Они к Лизе туда все ходили, там такая полянка, и всегда там играли. Там всегда по 7–12 детей было у соседей. Люди все очень тут благополучные, никаких алкашей не было. Все между собой дружим, общаемся. Вот здесь очень хороший был дом у соседки. Постоянно тут жила (показывает рукой на соседские руины). Вот тут тоже хороший дом очень был. Остались одни ворота, — говорит наш собеседник, показывая уже на другой участок.

Старшая девочка еще сквозь слезы начинает подбирать камни и бросать их на участок — то ли от отчаяния, то ли от злости за то, что он сгорел. Она поднимала их и бросала, поднимала и бросала. Все молча наблюдали. Через какое-то время младшая стала помогать сестре.

— Не надо, не кидайте, — говорит им бабушка, которая шла мимо и остановилась.

— Да какая уже разница. Всё равно уже дачи не будет. Мы хоть немного пытаемся. Камни, они же холодные, — объясняет четырехлетняя малышка.

— Мы вообще хотели тут завтра семьей собраться. Теперь негде собираться, — говорит мама со слышным подступающим к горлу комом, берет девочек за руки и уходит прочь от уже бывшей дачи.

Несколько местных жителей, которые видели начало пожара своими глазами, рассказывают, что он пошел из близлежащего леса. Сначала местные, увидев дым, бросились туда и пытались тушить его своими силами до прибытия пожарных, но огонь разгорелся моментально, все говорят — за считаные минуты. Прибывшие пожарные объявили эвакуацию и до самой локализации не пускали местных на территорию СНТ.

— Дым шел оттуда, из леса какое-то задымление. А потом всё гуще и гуще. Пожарные подъехали, выдвинулись туда, вернулись, бегут и кричат: «Все сваливайте отсюда, там верховой идет!» Там гул такой, «ву-у-у-у», рев прямо из леса. Моментально всё, мгновенно! Самое главное — дошел досюда, но дальше не пошел, ветром его в другую сторону перебросило, — говорит местный житель.

По рассказам одной из местных, у людей была паника — их было много, все бежали быстро, дома оставили открытыми. Первыми загорелись дома с краю, которые были ближе всего к лесу.

— Вот возле этой трубы (указывает рукой) сосны были, и вот от этих сосен огонь прямо по небу шел, вот просто будто по воздуху бежал! Я никогда в жизни такого не видела. Мы всё бросили, схватили собаку, и буквально за то время, что я спускалась на первый этаж, тут уже всё было черное: кругом дым, гарь, кусками летела сажа, ничего не видно, прямо задыхались.

Жители отмечают: огонь шел непредсказуемо. Из-за ветра его перебрасывало даже не на соседние дома, а через них. Если смотреть сверху, то в самом деле дома сгорели как бы в форме буквы «Г», то есть пламя не бросилось в центральную часть кооператива.

У одной из женщин дом каким-то чудом уцелел, притом что все стоящие вокруг дома сгорели.

— Огонь поверху шел, перебрасывало по деревьям. Вокруг всё сгорело — напротив, наискосок. А у нас возле дома не было деревьев рядом, и нас не затронуло. Я не знаю, это боженька нас уберег, — говорит местная жительница.

Запускать людей обратно после эвакуации начали ближе к 18:00, когда открытое горение почти потушили.

— Праздник вон со слезами на глазах! — говорит, указывая рукой на пепелище, хозяин одного из пострадавших участков.

Прошелся по погоревшим участкам. На одном участке две сгоревшие машины, легковушка и грузовик, на соседнем — тоже сгоревший грузовик. Температура была такой высокой, что какая-то часть автомобиля буквально превратилась в лужу. Владельцев этих участков не было, но их сосед рассказал, что успел спасти свой автомобиль от стены огня, перегнав ее вглубь двора. Чтобы выехать, ему пришлось вручную ломать забор своего участка.

Среди сгоревших домов очень много участков с уже расплавленными детскими площадками, качелями и батутами, разбросанными игрушками.

Видно среди пострадавших участков дорогой кирпичный дом с большими витринными окнами. Кирпич пострадал не так сильно, но окна от жара полопались. Также от жара «стекают» цветочные горшки, уже без цветков. Стоят расплавленные кованые арки, дорожки, крыши из профлиста свернулись в спираль, всё деревянное исчезло полностью, словно и не было, обнажив некоторые несгораемые металлические внутренности дома — котлы, печки, ванны.

Как только начался пожар, помогать в тушении бросились и местные жители, и жители соседних СНТ.

— Неравнодушных людей было много. Даже из соседнего кооператива председатель помогал, много людей прибежало. Вот этот дом отстояли. Где у кого была вода: то в бочках, то в ваннах. Ведрами поливали, — говорит мужчина, у которого сгорели хоздвор и баня.

На улице среди догорающих домов стоит группа людей и наполняет канистры с водой, помогает проливать оставшийся огонь. В руинах по-прежнему поднимаются высокие столбы пламени. Сверху огонь до сих пор тушит вертолет, летит низко-низко, сбрасывает воду с ковша, попадая и на местных, стоящих на улице. Они уже реагируют спокойно и, услышав звук лопастей, прячутся под оставшимися крышами.

— Сколько еще проливать тут планируете? — спросил я.

— До победного. Сегодня же ведь День Победы!

— А не планировали отмечать?

— Салют хотели на площади посмотреть. Но не судьба.

По участкам молчаливо бегает собака. Чья — никто не знает. Говорят, у кого-то тут пропал шпиц, у кого-то сгорело несколько десятков курочек, вынести на руках успели только девять.

— Собаки сейчас ошалели все. К людям жмутся, — говорят местные.

— Предпенсионерка тут живет, у нее был большой шикарный дом двухэтажный. А вот здесь пенсионеры жили, — показывает местный житель на руины.

— Соседи вот пострадали, они сейчас вообще даже не в России, уехали в отпуск на день рождения в Китай. Всё дотла выгорело. У кого-то тут собачка сбежала, я свою на руках вынесла.

Дача здесь, по информации РТК «Забайкалье», сгорела и у детского омбудсмена края Наталии Эповой.

Возле другого сгоревшего дотла дома встретил владельцев, молодую пару, парню всего 28 лет. Он в шоке, молча смотрит на дымящиеся руины. Это был их постоянный дом. И, кажется, компенсация по всем установленным нормам им не полагается.

— Я был в Акшинском районе по работе. Писали сначала, что горит лес. Пока доехал — вот уже итог, два моих дома сгорело. Гараж сгорел, теплица сгорела. Это было постоянное жилье, но незарегистрированное. Я его не так давно, этой зимой, купил, — его голос дрожит, еле сдерживает слезы. — Я не знаю. И документы все тут. Вообще ничего нет. Машина только осталась.

— А где ночевать планируете? — спрашиваю я.

— В машине, где… — истерически смеется сквозь слезы. — Куда обращаться-то? Что делать? К председателю или как? Ой-ой-ой-ой… Я тут был буквально четыре дня назад. Всё было замечательно. Всю траву скосил. Дрова наготовил, блин. Ой-ой-ой-ой… — говорит мужчина.

Есть здесь и неунывающие люди. Например, житель соседнего СНТ «Лесовод», который смог прямо в гуще пламени отбить участок друга от огня.

— Всё сгорело вокруг, а этот уцелел. Отстаивали его! Вот уже начинал загораться, тут всё горело. Поливали тут всё, стены со всех сторон. Видимости вообще не было. Хозяина дома увезли на скорой, надышался дымом. А мы тут ведрами и ковшиками поливали. И гараж отстояли, и дом отстояли! Никаких масок, марли, ничего не было. Вы бы видели, тут был просто ужас. Просто тупо самый настоящий апокалипсис! — говорит он.

— Как сейчас себя чувствуете? Тошнит? — спрашиваю я.

— Да нормально!

Глава Читинского района Виктор Машуков сообщил, что, по предварительной версии, пожар начался со свалки в районе бывшей зверофермы около Смоленки.

— Сначала огонь шел понизу, но из-за ветра возник верховой пожар. Он за несколько минут преодолел большое расстояние. Сотрудники МЧС среагировали очень оперативно: туда отправили несколько автоцистерн, привлекли авиацию. Иначе ситуация могла бы быть более плачевной, — сказал глава района.

Местные жители тоже склоняются к версии со свалкой, но говорят, что кто-то мог, например, выбросить в лес горящую золу.

Встретили председателя СНТ Сергея. Он рассказал, что беседовал с приехавшими на место пожара губернатором Александром Осиповым и главой МЧС региона Николаем Басовым.

— Губернатор тут обсуждал определенные моменты, давал распоряжения, чтобы оперативно людям выплатили компенсации, не было бюрократической возни. В целом молодец, оперативно отреагировал со своей командой. Мы думали, откровенно говоря, что будет по-другому. Губернатор был тут долго, часа два, если не больше.

Мы уже с жильцами собирались. Приезжали представители администрации, мы обсудили дальнейшие действия, пройдет оценочная комиссия, завтра утром уже заезжает рабочая группа, заезжают представители «Энергосбыта», окажут помощь по восстановлению электролинии, хотя она к ним не относится, это линия кооператива. Сейчас пока огонь окончательно тушат, а дальше будем сами, своими силами справляться, — говорит председатель.

Уже стемнело, такси ни в какую не ехало, так что обратно меня подвезли доблестные молодые и дружелюбные пожарные, которые вплоть до плавящихся шлемов отбивали огонь от домов, спасали людей и предотвращали еще большую катастрофу. Большая часть осталась проливать тлеющие постройки, и, скорее всего, это будет длиться до утра. Банально, но все-таки несправедливо будет не сказать, что парни — герои.

Всю дорогу общались. Говорят, что первое, что хочется после пожара, — скорей домой, помыться и спать. Говорят, что праздник 9 Мая прошел мимо них совсем. Подосадовали, что хотели посмотреть салют, но не вышло. И даже парад на Красной площади не удалось посмотреть: примерно в это время их и вызвали на тушение.

Спросил напоследок, какой самый страшный пожар они тушили за время своей службы:

— Самый жесткий — этот. Мы вот 5 лет работаем и впервые на четвертом ранге опасности были. Сами впервые авиацию на тушении видели. Для нас четвертый ранг — это космос.